«Быть волонтером – это не хобби, а большая нагрузка и ответственность». Интервью с Гиорги Булиа, руководителем департамента взаимодействия с регионами и развития волонтерской деятельности Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям

История Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям началась в 2014 году, когда в атмосфере всеобщей неразберихи, царившей на территории нынешних ЛНР и ДНР, его волонтеры занялись эвакуацией семей с детьми из зоны военных действий. Спустя десятилетие волонтеры центра так же оперативно отреагировали на вторжение в Курскую область. Именно они одними из первых доставили туда партию гуманитарного груза и развернули свой пункт помощи, который функционирует и сегодня. Сейчас внимание организации не сосредоточено только на приграничных зонах – ее региональные отделения работают на бóльшей части России. Теперь сотрудники центра, помимо поиска детей, организуют учения для волонтеров, проводят в школах уроки безопасного поведения и оказывают социальную и гуманитарную помощь. Задача максимум – охватить своей деятельностью всю страну.

В интервью РГМ.Журналу Гиорги Булиа, руководитель департамента взаимодействия с регионами и развития волонтерской деятельности Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям, рассказал о том, чего сегодня не хватает эвакуированным жителям Курской области, в каком регионе чаще теряются дети, а также о тех, кто приходит в профессиональное волонтерство, и тех, кто в нем остается.

Расскажите о себе. Почему занялись волонтерской деятельностью?

Еще со школьных времен я хотел заниматься чем-то полезным. Всерьез думал связать свою жизнь с работой в правоохранительных органах, но, когда проходил там практику, понял, что по характеру мне эта профессия не совсем подходит. Потом я познакомился с волонтерством и начал сотрудничать с Национальным центром помощи пропавшим и пострадавшим детям. С тех пор ни на секунду не пожалел о принятом решении. Когда ты занимаешься любимым делом и понимаешь, какую пользу оно приносит, это вдохновляет.

Национальный центр помощи пропавшим и пострадавшим детям и вы лично одними из первых откликнулись на события в Курской области…

Да, это действительно так. Когда началось вторжение, я работал на территории ДНР. Мы оперативно отреагировали на события: приехали в Москву, собрали гуманитарный груз и отправились в Курск. Пункт помощи, который мы развернули в самом начале вторжения, все еще работает, и сейчас он один из самых крупных в регионе.

В Курской области ваша деятельность ограничивается только оказанием гуманитарной помощи?

Совсем нет. Мы проводим профилактические мероприятия, на которых рассказываем о правилах поведения при атаках БПЛА и об угрозе нахождения рядом с заминированными территориями. Также во взаимодействии с МЧС России и при поддержке Министерства обороны развернули эвакуационно-стабилизационные пункты на основных трассах региона для экстренной эвакуации из так называемой серой зоны мирных жителей и добровольцев, получивших ранения. В этих пунктах им оказывают первую помощь и отправляют в безопасные районы. В вопросах медицины нам активно помогает Министерство здравоохранения Курской области. За время работы при нашем участии было эвакуировано 2553 военнослужащих ВС Российской Федерации.

В первые дни в Курской области наверняка царила неразбериха, в том числе, и в вопросах, связанных с помощью пострадавшим. Как сейчас там обстоят дела?

Конечно, неразберихи хватало, есть она и сейчас. Так всегда бывает и, к сожалению, будет. Но мы – крупная самостоятельная организация, и просто с первого дня делаем свою работу, не вступая ни в какие разбирательства. Да, иногда возникают споры, но это и хорошо, ведь в них, как известно, рождается истина. Вообще, когда работаешь «на земле», общий язык всегда найдется с теми, кто хочет работать и помогать.

Самим пострадавшим сегодня всего хватает?

Нужно отдать должное волонтерским организациям и неравнодушным людям – пострадавшие обеспечены всем самым необходимым. Хватает и еды, и мест в пунктах временного размещения, но, конечно, сложности есть. Взять, к примеру, продуктовые наборы. Их минимальный состав стандартизирован для охвата большего количества людей: гречка, макароны, консервы… Спросите сами себя, как долго вы сможете употреблять одну и ту же еду? Мы, конечно, пытаемся менять сладости в наборах, разнообразить их по мере возможности, но такая проблема есть. Однако главная сложность, с которой сталкиваются пострадавшие, связана с психологическим аспектом. Когда человек жил в родном доме, который сам построил, в котором вырос… Может ли пункт временного размещения или даже арендованное жилье заменить ему это? Конечно, очень важно чувствовать, что ты не один, что тебе помогают, но ощущение родных стен ничто не заменит.

Национальный центр помощи пропавшим и пострадавшим детям начал свою деятельность в 2014 году, тогда же, когда вспыхнули боевые действия на территории тогда еще Луганской и Донецкой областей.

Начало нашей работы напрямую связано с этими событиями. Тогда мы занимались эвакуацией мирных жителей, в основном, семей с детьми. Нам удалось вывезти примерно 20 тысяч беженцев и помочь им с расселением в пунктах временного размещения, которые были открыты не только на приграничных территориях – Курской и Воронежской областях, но и по всей России, включая Сибирь и Дальний Восток. Так что наша деятельность началась именно с эвакуации детей Донбасса.

Участники учений Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям

Сейчас региональные подразделения центра охватывают бóльшую часть России. Как быстро удалось расширить вашу сеть и как организована координация между подразделениями?

Да, действительно, сейчас у нас 46 региональных отделений. В некоторых областях мы начинали с нуля, но вообще стараемся работать с уже существующими поисковыми отрядами. Укрепляем их административно, материально-технически, занимаемся обучением. У нас есть единая система информационного оповещения, к которой подключены и поисковые отряды, и, к примеру, вокзалы РЖД. Когда пропадает ребенок, мы отправляем ориентировку в эту систему. Также у нас заключены необходимые соглашения, и в случае необходимости к работе подключаются правоохранительные органы, Следственный комитет, МЧС. Координация же между подразделениями идет напрямую, мы находимся на связи каждый день. Наша задача на перспективу – охватить все регионы, и мы готовы к конструктивному сотрудничеству со всеми, кто на деле готов что-то включаться в работу.

То есть вы планируется в обозримом будущем создавать новые отделения?

Конечно, планируем и, конечно, так оно и будет. Это неизбежно, потому что люди, которые хотят развиваться, рано или поздно друг друга находят, потому что без объединения не получится и развития. К примеру, в конце мая мы проведем всероссийские учения поисковиков в Тюменской области, куда приглашены все организации, которые ведут такую деятельность, вне зависимости от того, взаимодействовали мы раньше или нет. В России множество людей, которые хотят заниматься поисками, стремятся улучшить свои навыки или же, наоборот, поделиться опытом. Для них мы и проводим учения. Они абсолютно бесплатны – мы на себя берем все организационные вопросы, начиная с логистики и заканчивая питанием и проживанием.

Это регулярная практика?

Обучение волонтеров – одна из сфер нашей деятельности, заниматься ею начали в 2018 году по личной инициативе нашего руководителя Елены Игоревны Мильской. К сегодняшнему дню нами организовано около 26 крупномасштабных учений, в которых приняло участие более 2000 волонтеров. Программы разрабатываются совместно с Российским университетом спецназа, а учения проходят при поддержке МЧС России. У нас есть несколько курсов: для новичков, углубленный и для поисковиков экстра-класса. Программа для новичков дает базовые представления о поисках, помогает волонтеру разобраться, интересна ли ему в целом такая деятельность, насколько она ему подходит.

Федеральные слеты, вроде того, который пройдет в мае, ориентированы на углубленные программы и программы экстра-класса. В них принимают участие волонтеры, которые уже имеют опыт и глубоко погружены в поисковую историю. Мы даже термин для них придумали – профессиональный волонтер. Они изучают картографию, топографию, навыки оказания первой помощи и так далее. С ними работают специалисты МЧС, это инструкторы международного класса, участвовавшие в ликвидации последствий мировых чрезвычайных ситуаций. Слеты включают в себя не только обмен теоретической информацией, но и учения, максимально приближенные к реальным: прорабатываются полноценные сюжеты, инструкторы отыгрывают определенные роли, применяется техника. На выходе мы получаем куда более сплоченный и профессиональный коллектив. Должен сказать, в отдельных регионах наши волонтеры имеют такой высокий авторитет, что даже сотрудники полиции прислушиваются к их мнению в ходе поиска пропавших.

Волонтеры Центра – совершенно разные люди или есть некий усредненный портрет?

Такого портрета нет. Среди волонтеров есть врачи, учителя, предприниматели, студенты, пенсионеры, бывшие сотрудники правоохранительных органов… У всех разные сферы деятельности, разное мировоззрение. Главное, что их объединяет, – всё это люди с большим сердцем, которое не позволяет пройти мимо чужой беды. Быть волонтером – это не хобби, а большая нагрузка и ответственность. Представьте себе, им в любое время суток могут позвонить, и они отправятся на поиски. У них всегда лежит в машине дежурный рюкзак на случай автономных поисков в лесу. Если ты поисковик, ты всегда включен в эту работу, даже если находишься на основной работе. Конечно, есть некоторая текучка. Кто-то уходит, когда понимает, что морально не может справиться с такой нагрузкой и осознанием того, как много детей пропадает. А кто-то, наоборот, воспринимает все это как вызов и погружается в поисковую деятельность с головой.

Есть ли статистика, в каком регионе чаще пропадают дети?

Статистика-то, конечно, есть, но ее нужно правильно интерпретировать. Например, больше всего заявок поступает из Москвы и Московской области, но важно понимать, что связано это с высокой плотностью населения. В столичном регионе мы чаще имеем дело с «бегунками», то есть детьми, которые сбежали из дома или заблудились. А в Сибири и на Дальнем Востоке чаще случаются пропажи, как мы это называем, в природной среде, что объясняется большими территориями и небольшой плотностью населения.

Если вы находите ребенка, выясняете ли причины его исчезновения?

Наша главная задача – найти, потому что потерявшийся ребенок может попасть в самые разные ситуации. Мы всегда находимся в тесном взаимодействии с правоохранительными органами. Конечно, для эффективности поисков задаем вопросы родителям, а волонтеры могут поинтересоваться у найденного ребенка, почему он сбежал, – но вся эта информация передается органам опеки, и уже они занимаются дальше вопросом установления причин.

Центр занимается не только поиском, но и помощью детям. О какого рода помощи идет речь?

В первую очередь, о помощи медицинской. В частности, у нас есть соглашение с Детской городской клинической больницей им. Зои Башляевой. Мы привозим врачей в регионы, где они осматривают детей по заранее подготовленным областным Минздравом протоколам. Если же требуется дополнительное лечение, то доставляем пациентов в Москву. Также оказываем социальную помощь многодетным семьям и семьям, попавшим в трудную жизненную ситуацию. Большое внимание уделяем профилактической работе: разрабатываем учебно-методические материалы по безопасности в Интернете, поведению в природной и городской среде. Только за прошлый год мы провели больше 4000 уроков, посвященных этой теме.

От чего сегодня взрослые способны уберечь детей в Интернете, учитывая, что ориентируются они там на порядок увереннее?

Мы рассказываем о том, почему нельзя встречаться в офлайн-формате с незнакомыми людьми, как распознавать фишинговые сайты, рассказываем об уловках мошенников, о том, как не попасть под влияние деструктивных сообществ. Причем мы говорим об этом на языке детей, используем их сленг, проводим интерактивы – играем, смотрим и обсуждаем видеоролики. То есть это не какие-то малоинтересные ребенку назидания, а увлекательное и познавательное времяпрепровождение. Проводим уроки для родителей и учителей, чтобы они могли подсказывать своим подопечным, как поступать в той или иной ситуации.

Поделитесь секретом, откуда вы и ваши коллеги по Центру берете силы, чтобы вести такую широкую и сложную деятельность?

Наш руководитель Елена Игоревна Мильская болеет за будущее своей страны и заряжает своей энергетикой всю команду. А еще у нас очень инициативные волонтеры. Все это создает отличный симбиоз и в совокупности дает такой результат. Что же касается меня… Конечно, когда видишь человеческое горе – это тяжело. Но оно же и мотивирует прикладывать все силы, чтобы изменить ситуацию к лучшему.

Текст: Игнат Матейкин

Фото: архив Гиорги Булии