РГМЖурнал
Рубена Дарио Флореса Арсилу без преувеличения можно назвать амбассадором русского языка в Колумбии: вот уже более 40 лет вне зависимости от основного рода занятий он популяризирует и продвигает русское слово в странах Латинской Америки, заражая соотечественников страстью к литературе, интересом к культуре и стремлением постичь загадочную русскую душу.
И, надо сказать, весьма в этом преуспевает: за последние годы благодаря стараниям сеньора Арсилы и его единомышленников колумбийцы познакомились со старинными русскими иконами и шедеврами авангарда, испаноязчная публика прониклась поэзией Тарковского и Гамзатова, а всё больше местных абитуриентов отправляются учиться в Россию, в Университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы – альма-матер нашего героя.
О годах учебы в Москве, о прошлом и настоящем Института культуры имени Л.Н. Толстого и о планах по расширению возможностей для изучения русского языка Рубен Дарио Флорес Арсила рассказал в первой части большого интервью РГМ.Журналу. В продолжение беседы мы поговорили о парадоксах гуманитарных связей между нашими странами, об авторском подходе к переводам русской классики и о том, с чем латиноамериканцы обращались в письмах к Толстому.
Насколько доступен для изучения русский язык в Колумбии? Есть ли возможность его изучать в вузах?
Начну издалека. Когда в прошлом году я участвовал в Костомаровских чтениях в России, то обратил внимание на парадокс, существующий в отношениях между нашими странами. Поясню. Федеральное министерство образования и научных исследований Германии реализует, в том числе и в Колумбии, масштабную международную программу по поддержке немецкого языка. Благодаря этому в колумбийских вузах существуют отдельные филологические специальности, связанные с немецкой литературой, а кафедры иностранных языков предлагают возможность изучать немецкий как иностранный. В то время как русский язык здесь по большому счету изучать негде, кроме как в нашем институте, притом что Колумбия – очень большая страна, где проживает 50 миллионов человек.
Я – филолог с очень хорошей подготовкой, поэт, переводчик. Меня часто приглашают в разные города с лекциями, которые нередко превращаются в настоящие дискуссии – настолько хорошо аудитория знает Пушкина, Достоевского и других русских классиков. Если зайти в книжный магазин в Боготе, можно встретить ни много ни мало четыре разных перевода «Войны и мира», и каждый пользуется спросом. Именно в этом и заключается культурный парадокс. В Колумбии любят русскую литературу, которая в свою очередь является визитной карточкой национальной культуры. Но любовь наша безответна, поскольку во всей стране нет ни одной программы по специальности «Русский язык и русская литература». Немецкие есть – а русской нет.
Как думаете, в чем причины этого парадокса?
В первую очередь, это следствие многолетней дорогостоящей пропаганды западных стран. Безусловно, российские СМИ, вещающие за рубежом на испанском языке, тот же телеканал Russia Today, пользуются большой популярностью, однако это лишь капля в море. Наверное, потому и условия для создания программы по изучению русского языка и культуры не складывались – но она действительно нужна. Конечно, это вопрос, на решение которого я не могу повлиять, но, надеюсь, что однажды он войдет в повестку переговоров между дипломатами наших стран.
Как бы то ни было, вы вносите свой вклад в медиапродвижение позитивного образа России – ведете программу о русской литературе на Национальном радио Колумбии.
Совершенно верно. Я не только директор Института им. Льва Толстого, но и адъюнкт-профессор Колумбийского университета, доцент в области семиотики – дисциплины о знаковых средствах общения и коммуникации. Кроме того, некоторое время возглавлял редакцию журнала, посвященного вопросам языкознания, так что нет ничего удивительного в том, что меня приглашают выступить в СМИ. Так, одно из приглашений вылилось в предложение вести периодический цикл программ: раз в месяц я прихожу на Национальное радио, чтобы рассказывать о русской литературе. Сейчас я готовлю серию выпусков, посвященных творчеству Льва Толстого. Отмечу, что меня слышат не только в Колумбии – радиостанция также вещает в Уругвае.
Поговорим о вашей переводческой деятельности. Вы познакомили колумбийцев с большим числом русских классиков. Расскажите, по какому принципу выбираете произведения для работы?
Это действительно важный вопрос, один из ключевых для меня. Русская классика – это вселенная множества авторов, и, конечно, приходится тщательно выбирать, на каком тексте стоит остановить внимание. При выборе автора я руководствуюсь тремя основными моментами. Во-первых, несмотря на все богатство, в русской классике есть свои наиболее знаковые авторы, а их произведения являют собой образцы русского литературного языка – и прежде всего это Пушкин. Во-вторых, есть классики, о которых знают в Колумбии лишь понаслышке. И здесь, как ни странно, ярчайший пример – тоже Пушкин. Его имя известно в Колумбии с XIX века, но многие произведения так и не были переведены на испанский язык. Третий момент, куда без этого, связан с коммерческим интересом – с заказами от издательств. Не могу сказать, что ко мне обращаются слишком часто, однако не реже раза в год я получаю запрос на перевод русского автора. В последний раз по заказу я переводил Есенина.
Какие переводы запомнились больше всего?
В разное время я переводил Блока, Пушкина, Гамзатова, Ахматову… Многих авторов, в том числе неожиданных. Например, мне довелось поработать над переводом автобиографии Бухарина. В первую очередь он известен как экономист и политический деятель, но в заключении он написал книгу «Времена», где подробно рассказал, с чего начинался его путь: в ней много воспоминаний о детстве, о семье.
Ярче всего, пожалуй, мне запомнилась книга, посвященная письмам Льву Толстому из стран Латинской Америки. Тогда я занимал должность министра-советника Посольства Колумбии в Москве. Ближе к истечению срока моих полномочий министерства иностранных дел наших стран заключили соглашение о проведении Года испанской литературы и испанского языка в России. Он проходил в 2015–2016 годах, участие в нем приняли множество испаноязычных стран.
Также меня пригласили поучаствовать в программе от нашего посольства. По личной инициативе я отправился в архивы искать материалы, которые было бы интересно презентовать, и удача мне улыбнулась. Обнаружились письма, адресованные Толстому читателями из Латинской Америки: ему писали домохозяйки, литераторы, педагоги из Никарагуа, Аргентины, Эквадора, Чили – чуть ли не изо всех уголков Южной Америки! Сотнями присылались открытки, местные газеты, просто личные мысли и рассуждения. Одна женщина, например, обращалась к Льву Николаевичу с просьбой разрешить ей и мужу воспитывать будущего ребенка, основываясь на принципах толстовского учения. Разумеется, мое предложение провести выставку, посвященную этим письмам, было встречено на ура. После я собрал все обращения к Толстому, написанные на самых разных языках, и издал книгу.
Вы много рассказываете о творчестве Льва Толстого, о его популярности в Колумбии. Верно ли утверждать, что он — наиболее близкий колумбийскому сердцу русский писатель? А кто ваш самый любимый автор?
Не возьмусь судить, насколько он близок, но могу сказать точно: Толстой – один из наиболее почитаемых авторов в Колумбии. В нашей стране, как и в любой другой, у каждого поколения свои читательские предпочтения и свои любимые авторы. Кстати, изучение этих изменений могло бы стать действительно интересной темой для исследования.
Мой любимый писатель – Пушкин. Ему я посвятил много статей, наизусть знаю его стихи. В целом же русская литература слишком богата, чтобы выделять кого-то одного. Время от времени я перечитываю и наслаждаюсь прозой Чехова, того же Толстого – и всякий раз обнаруживаю новые грани их творчества. Работая над поэтическими переводами Гамзатова, я полюбил и его – за простоту литературного языка.
При подготовке переводов вы полностью полагаетесь на собственное знание языка и исторического контекста или консультируетесь с коллегами из Колумбии или России?
Только на себя. У меня отличная филологическая подготовка, а в библиотеке – большое количество словарей – Ожегова, Даля и других. Я разработал свои авторские культурно-филологический и лингвистический подходы, которые гарантируют, что мои переводы не будут выглядеть, как так называемая развесистая клюква. Каждое слово я анализирую, штудирую, выясняю, к какому пласту славянизмов и литературного языка оно относится, не является ли частью фразеологизма. Например, в русской литературе часто встречаются просторечные слова и фразы – многомерные, несущие в себе культурную составляющую. На самом деле очень интересно определять, какое слово входит в литературный язык, какое относится к жаргонизмам, а потом подбирать для них аналоги в испанском языке. Если же речь идет не о прозе, а о поэзии, то задача становится еще более сложной, ведь важно не только передать все грани слова, но и сохранить ритм стиха. Именно так я переводил «Евгения Онегина» – с передачей не только смыслов, но и размеров.
Вы знакомите Колумбию с русской культурой не только посредством переводов классики, но содействуя организации выставок – какую считаете самой важной?
Когда я рассказывал о своей юности в Москве, то вспоминал посещение Третьяковки, где демонстрировали русские иконы. Выставка произвела такое глубокое впечатление, что спустя годы, в самом начале 2000-х, я решил познакомить с традицией русской иконописи колумбийскую аудиторию. Тогда я обратился за помощью к Центральному банку Колумбии, и нам удалось провести первую большую выставку русских икон не только в Колумбии, но и, насколько мне известно, во всей Латинской Америке.
В мою задачу входили переговоры с Третьяковской галерей. Было непросто: в Колумбии шедевры из галереи никогда не экспонировались, у руководства музея не было представления об отношении к русскому искусству в нашей стране вообще. К тому же незадолго до того произошел печально известный теракт в США, когда были разрушены башни-близнецы, и российская сторона не горела желанием заниматься транспортировкой шедевров, учитывая возможные риски. Тем не менее все сложилось удачно: иконы были благополучно доставлены, выставка прошла с колоссальным успехом.
Еще тогда, четверть века назад, я задумался над тем, почему Россия традиционно смотрит именно в сторону Запада. Несмотря на внешнеполитические кризисы последних лет, тенденция сохраняется и, безусловно, имеет право на существование. Однако мне, как латиноамериканцу, досадно, что это «западничество» часто мешает россиянам увидеть, насколько глубоко и сердечно относятся к их стране здесь, в Колумбии. В то же время я с огромной радостью наблюдаю за тем, как в последние годы улучшаются отношения между Россией и странами Латинской Америки, и, уверен, сотрудничество будет только расширяться.
Текст: Игнат Матейкин
Фото: архив Рубена Дарио Флореса Арсилы
