РГМЖурнал
«Мы живем в учебнике истории» – фраза, слышать которую в наши дни приходится чаще, чем когда-либо. Произносят ее с разной интонацией – с сомнением или предвкушением, с усталостью или восторгом. Ясно одно: процессы, разворачивающиеся в мире, влекут за собой неизбежные изменения, масштаб которых едва ли сравним с тем, что происходило в последние десятилетия. Меняется всё, сразу и с невероятной скоростью: политика и дипломатия, финансовые и сырьевые потоки, производственные циклы, миграция населения – вынужденная или добровольная, и так далее. Меняются общество и социальные институты, в том числе некоммерческий сектор. Это касается российских организаций, существующих внутри страны, и – особенно – тех, чья работа направлена вовне, а проекты реализуются преимущественно за рубежом.
С исторической точки зрения оценить происходящее и проанализировать предпосылки и последствия текущих событий можно будет только по прошествии времени. Сейчас же, находясь в потоке, остается только внимательно наблюдать, принимать решения исходя из обстоятельств и, по возможности, держать курс на достижение поставленных целей – а главное, не забывать, что хаос неизбежно стремится к порядку.
О том, как внешняя политика влияет на гуманитарную деятельность российских НКО в других странах, чем государство и бизнес могут помочь им на внешнем треке – и будет ли это выгодно, и какие инструменты из арсенала западных коллег способны сыграть в пользу нашей страны, мы поговорили с Сергеем Шевчуком, генеральным директором Русской Гуманитарной Миссии.
Для начала давайте кратко напомним о том, для чего была создана и с чем сегодня продолжает работать Русская Гуманитарная Миссия?
Русская Гуманитарная Миссия, как и на момент своего создания больше десяти лет назад, остается неправительственной организацией, которая профессионально осуществляет гуманитарную деятельность в России и за рубежом. Основные направления деятельности те же: медицинские, образовательные проекты, проекты по повышению уровня жизни населения и иные гуманитарные проекты в кризисных зонах. С нами по-прежнему продолжают работать врачи с большим опытом выездных миссий, психологи и юристы, заслуженные спасатели, преподаватели русского языка как иностранного, опытные специалисты в области логистики и обеспечения маршрутов в экстремальных условиях… Постоянно подключаются люди из самых разных областей, поскольку реализация любого гуманитарного проекта начинается с умения выстроить связи, договориться, найти оптимальные варианты решения задачи.
В последние два года мы очень много работали в Донбассе – по понятным причинам. Тем не менее, напомню, фокус нашего внимания до февраля 2022 года был сосредоточен в основном на зарубежье – на постсоветском пространстве, Ближнем Востоке, Балканском регионе, странах Африки и Латинской Америки. Сейчас мы возвращаемся к прежней географии. Важно, что Русская Гуманитарная Миссия имеет постоянное представительство на Балканах, в Белграде, и аккредитована при Министерстве иностранных дел Сирийской Арабской Республики для реализации гуманитарных проектов на территории этой страны.
Русская Гуманитарная Миссия продолжает работать преимущественно в странах с низким уровнем жизни, там, где разворачиваются вооруженные конфликты, где люди становятся жертвами природных катастроф и стихийных бедствий. Так, в прошлом году после разрушительного землетрясения мы оперативно включились в глобальную акцию помощи населению Сирии, также внесли свой вклад в поддержку жителей Ливии, пострадавших от наводнения.
Учитывая приоритеты РГМ, прежде всего географические, верно ли говорить о том, что организация является частью российской внешней гуманитарной политики? И в данном случае организация просто следует заявляемому курсу – или она способна влиять на эти процессы?
Ответ на первый вопрос – скорее да, чем нет. Внешняя политика, в том числе гуманитарная, определяется высшим руководством страны и осуществляется соответствующими ведомствами. Мы неправительственная организация, однако в своей работе безусловно ориентируемся на внешний курс, проводимый государством, и следуем отдельным направлениям гуманитарной политики. В то же время при оказании помощи в экстренных случаях исходим из базовых основополагающих принципов международной гуманитарной помощи – гуманности, беспристрастности, нейтралитета.
Способны ли мы влиять на процессы формирования внешней гуманитарной политики? К сожалению, на сегодняшний день нет. Хотелось бы нам этого? Безусловно, да. Скорее мы следуем заданному курсу, цель которого – мир, где стало меньше горя, несправедливости, страданий и зла. Как бы недостижимо это ни казалось.
На мой взгляд, который также разделяют коллеги, гуманитарная политика России должна меняться с учетом ситуации в мире. На сегодняшний день эта политика сосредоточена преимущественно на реализации символических, культурных программ, в соответствии с ошибочным представлением о «гуманитарном» как относящемся исключительно к культурной и духовной сферам. Безусловно, такие программы тоже нужны и важны, но основным камнем преткновения в развитии российской гуманитарной политики является то, что она – за исключением гуманитарных миссий в условиях острых вооруженных конфликтов, как в Сирии, Нагорном Карабахе, в Донбассе и так далее, – не сопровождается и не подкрепляется в должной мере конкретной работой «на земле» в более спокойных регионах, направленной на улучшение условий и качества жизни обычных людей.
Иными словами, эта политика должна развиваться не по принципу «пока рак на горе не свистнет», а по принципу «вода камень точит». Основная цель гуманитарной помощи как явления, как процесса – это спасение жизней, облегчение страданий и поддержание человеческого достоинства. Если мы стремимся сформировать долгосрочную позитивную повестку, то экстренная помощь населению, находящемуся в кризисной ситуации, должна сопровождаться реальными мерами долгосрочной поддержки как раз для развития и устойчивого улучшения условий жизни в дальнейшем, когда кризис будет преодолён. Так мы даем людям и рыбу, и удочку – и вместе с тем снижаем риск роста иждивенческих настроений, что в перспективе крайне важно в социальном плане.
Не секрет, что сегодня, в эпоху информации, важно не только реализовывать проекты, но уметь о своих достижениях рассказать, показать преимущества и убедить общество в эффективности этой работы. Если мы говорим о гуманитарной политике на уровне государства, то и освещать ее следует на том же высоком уровне. Как можно оценить успехи в этой области?
Есть такая пословица: сделай добро и брось его в воду. На мой взгляд, сегодня в гуманитарной сфере такой подход не работает. Скорее наоборот, если помощь оказана, а о ней никто не узнал, то можно считать, что ее не было, как бы цинично это ни звучало.
Наша страна относительно недавно начала пользоваться ресурсами информационного воздействия, при этом недостаточно активно применяет другие инструменты для работы в сфере гуманитарной деятельности и, по сути, отдает это поле формирования политического влияния на откуп своим внешнеполитическим, прежде всего, западным конкурентам. Между тем, Россия должна стремиться перехватить у Запада гуманитарную повестку, причем в конструктивном, позитивном ключе, а не с позиций конфронтации.
Кроме того, наряду с использованием официальных каналов, реализация гуманитарной политики требует более активного вовлечения неправительственного сектора, медийного сообщества и российских бизнес-компаний, ведущих внешнеэкономическую деятельность, а также большего внимания со стороны государства.Возможно, необходима разработка отдельной государственной программы, предусматривающей конкретный комплекс мер по реализации внешней гуманитарной политики с понятными количественными и качественными показателями, основанной на положениях Концепции гуманитарной политики Российской Федерации за рубежом.
Охотно ли государство и предпринимательское сообщество подключаются к решению гуманитарных задач, которые инициируют НКО?
Если говорить о внутреннем треке, то сейчас в России взаимодействие трех секторов – власти, бизнеса и НКО, – находится на достаточно высоком уровне. Понятны цели и задачи такого взаимодействия, очевидна ведущая и регулирующая роль государства, а некоммерческий сектор, в том числе и при поддержке бизнеса, активно участвует в решении социальных вопросов. Это прежде всего относится к образованию, социальной защите, здравоохранению и прочим областям, ответственность за которые лежит на государстве. Такая модель является весьма эффективной на сегодняшний день во всех развитых странах.
На мой взгляд, аналогичная модель вполне успешно может применяться и на внешнем треке, особенно в странах с низким уровнем социально-экономического развития, которые находятся в сфере интересов российской внешней политики и где наши НКО вполне могли бы оказывать поддержку властям в решении социальных гуманитарных задач. При этом важно уточнить приоритеты в области гуманитарной политики, проанализировать эффективность российских проектов в гуманитарной области и мотивировать, в первую очередь со стороны государственных органов власти, российских доноров на практическую работу, что называется, «на земле». Такая работа должна носить адресный характер и вестись не для отчетности и не ради символического значения, а ради обеспечения солидаризации с Россией путем стимулирования лояльности не только правящих кругов тех или иных стран, но и на общественном уровне, на уровне местного населения, отдельно взятой семьи, каждого человека. И эта работа должна носить системный характер.
Что сейчас мешает воспроизведению такой модели на практике?
На самом деле, если разобраться, не особо что-то и мешает. Может быть, отсутствие системных подходов и решений, как, например, в тех же Соединённых Штатах Америки, которые являются одним из лидеров по объемам государственной помощи зарубежным странам. Там еще в 1961 году был принят закон «Об иностранной помощи», где были изложены были изложены политические и идеологические принципы, регулирующие политику поддержки других государств. Тогда же были созданы новые ведомства: Агентство США по международному развитию (USAID) для управления программами невоенной экономической помощи развивающимся странам и независимое федеральное агентство правительства США Корпус мира – гуманитарная организация, отправляющая добровольцев в бедствующие страны.
Сегодня в задачи Агентства по международному развитию входят, в первую очередь, содействие экономическому росту и становлению демократических институтов, оказание гуманитарной помощи, а его деятельность распространяется на здравоохранение, сельское хозяйство, торговлю и так далее. Официальная цель Корпуса мира – оказание помощи развивающимся странам через предоставление специалистов в тех же областях – образование, здравоохранение, предпринимательство, расширение прав и возможностей женщин и развитие сообществ. Каждая из двух организаций решает свои четкие задачи – например, Корпус мира помогает продвигать лучшее понимание американцев со стороны наций, которым помогают США. При этом USAID является ведущей правительственной структурой, которая распределяет ассигнования для оказания иностранной помощи, существенный объем которых предоставляется в том числе и американским НКО.
Добавлю, что США – один из мировых лидеров еще и в культуре частных пожертвований. Американский бизнес также занимает одно из первых мест по этой части. Так, крупнейшие доноры мирового здравоохранения – это американские фармкомпании Merck & Co и Pfizer Inc, каждая из которых жертвует на эти цели сотни миллионов долларов. А Pfizer еще и направляет своих служащих волонтерами по всему миру. И таких примеров много.
После этого возникает логичный вопрос: следует ли в России принимать соответствующий закон и создавать свою правительственную структуру по оказанию помощи зарубежным государствам? На мой взгляд, да, но не в ущерб благосостоянию собственного населения. Тогда, как мне представляется, модель «государство – бизнес – некоммерческий сектор» начнет постепенно работать.
Мы, в отличие от наших «конкурентов», только недавно начали задумываться и всерьез говорить о том, что это действительно важно и нужно для достижения целей устойчивого развития и усиления роли нашей страны в международных гуманитарных процессах – в том числе, для противодействия поощряемой в последнее время рядом государств так называемой культуры отмены в отношении России.
Получается, максимально эффективными являются проекты, адресованные обычным людям?
Именно так, и это подтверждает опыт работы ряда западных, особенно европейских, стран. Каждый проект, каждая реализованная инициатива формирует позитивную повестку на долгосрочную перспективу. Говоря о конкретных гуманитарных проектах, это означает, что они обязательно должны реально улучшать положение населения, общин, домохозяйств, конкретного человека – только такой эффект может и должен являться критерием эффективности гуманитарной политики.
В Русской Гуманитарной Миссии среди таких проектов, например, программы оказания медицинской помощи в нуждающихся регионах и странах, включая конфликтные и постконфликтные зоны, программы по доступной энергетике или образовательные программы – там и тогда, когда в них есть потребность, – прежде всего, по преподаванию русского языка на постсоветском пространстве. Русский язык должен быть полезным, а его изучение – давать реальные шансы на получение хорошего образования, престижной работы, уникальных возможностей в жизни. Ведь английский изучают не для того, чтобы читать Шекспира в оригинале. Россия – страна возможностей, а русский язык – социальный лифт! По моему мнению, именно это должно быть главным побудительным мотивом для изучения русского языка.
Необходимы долгосрочные программы гуманитарной помощи в кризисных и конфликтных зонах, то есть там, где без нее не обойтись, где люди часто теряют всё и им нужна буквально любая помощь здесь и сейчас. В этой сфере также необходимо менять технологии и подходы. Сама по себе доставка огромных партий гуманитарки без анализа потребностей, без обеспечения «последней мили» и доступа к помощи, без оценки эффективности часто оказывается нерезультативной, не достигает адресата, достается не самым нуждающимся или вообще попадает не в те руки, – ситуации бывают разные. И такая работа «в поле», на мой взгляд, представляется весьма эффективной с участием именно некоммерческих организаций.
Достаточно ли в России специалистов для такой работы?
Увы, в российском сегменте гуманитарщиков не хватает профессионалов. В европейских и американских университетах существуют образовательные программы по подготовке таких специалистов, в России же это редкость. При этом потребность в них существует – например, в тех российских компаниях, которые ведут внешнеэкономическую деятельность и начинают задумываться о проектах в сфере корпоративной социальной ответственности, а некоторые уже и проводят такие проекты в странах, где они работают. Специалисты в области реализации гуманитарных проектов за рубежом с новым профессиональным подходом, понимающие стратегию, смысл этой работы, нужны и в МИДе, и в министерстве обороны, и в региональных органах власти, а также в российских НКО, реализующих гуманитарные проекты за рубежом.
В последнее время все чаще приходится слышать о спорности такого прежде популярного термина, как «мягкая сила». Согласны ли вы с этим и что предложили бы в качестве альтернативы?
На мой взгляд, в сегодняшних условиях термин «мягкая сила», или soft power, и, как следствие, соответствующие подходы становятся уже не совсем актуальными. Да и в принципе сила должна быть сильной, и правильнее было бы сегодня говорить об умной и прагматичной силе, или smart power. Ведь если внимательно понаблюдать, то мы увидим, что наши основные внешнеполитические конкуренты действуют именно так. Как справедливо сказал Сергей Лавров: «Россия не нуждается в искусственном позитиве своего образа за рубежом, ей достаточно образа объективного, нам нечего стесняться!»
В гуманитарной сфере много пространства для работы, оно, как мы видим, постоянно растет, и российские участники этих процессов постепенно учатся на достижениях и ошибках прошлого. Если это будет продолжаться, то будущее российской гуманитарной политики оптимистично. Отмечу, что российские компании, ведущие активную внешнеэкономическую деятельность, постепенно перенимают у западных коллег и конкурентов социально-ответственные способы ведения бизнеса, вкладываясь в гуманитарные проекты не только по принуждению из центра, а объективно оценивая их не как благотворительность, а как способ капитализации и инвестиции в лояльность.
В то же время важно понимать, что США, страны Европы, Китай ровно с такой же целью оказывают помощь, в том числе, и государствам, находящимся в зоне интересов российской внешней политики. Поэтому России придется конкурировать и настраиваться на многолетнюю кропотливую работу в этом направлении. Русская Гуманитарная Миссия открыта для всестороннего сотрудничества на благо нашей страны и всего человечества.
