РГМЖурнал
Долина реки Омо, несущей свои воды по границе между Эфиопией, Кенией и Южным Суданом, – родной дом для многих племен, сохраняющих вековой уклад жизни. Практически все время своего существования они находились в изоляции от остального мира из-за труднодоступности региона: первые экспедиции антропологов добрались сюда чуть более 40 лет назад. Сегодня эти племена так или иначе соприкасаются с цивилизацией, что влечет одновременно и пользу, и вред. Одни взаимовыгодно сосуществуют – ходят в школы, пользуются услугами медиков; другие же настроены воинственно, и нередко контакты с ними заканчиваются огнем на поражение в адрес назойливых гостей. Волонтеры РГМ отправились в путешествие по долине реки Омо, чтобы выяснить, как устроена жизнь племен дасанеч, мурси и хамер, и каково это – решать вопросы, связанные с благополучием своего племени, имея по соседству цивилизацию, живущую совсем по другим правилам.
Сегодня долина нижнего течения реки Омо связана с остальной Эфиопией транспортной артерией, в двухстах километрах от места проживания племен есть даже аэропорт, а в ближайшем от них городе – целая действующая гостиница. Так что теперь нет необходимости отправляться в экспедицию на специально подготовленных внедорожниках, по крайней мере, в сухой сезон, когда грунтовки не размыты. Впрочем, и сегодня посещение племен долины реки Омо не такая уж простая задача. Перемещаться на автомобиле по Эфиопии вообще достаточно сложно: чем дальше от столицы, Аддис-Абебы, тем отвратительнее дорога, тем реже встречаются машины и, как следствие, все чаще пытаются попасть под колеса вездесущие обезьяны, домашний скот и незадачливые местные жители. На севере Эфиопии совсем недавно закончилась гражданская война, и ее отголоски доносятся до южной части страны: транспорт часто досматривают военные патрули, проверяют, нет ли нелегального оружия. Возможно, как раз по этой причине ехать нам разрешалось только в светлое время суток. В результате дорога от Аддис-Абебы до долины реки Омо – всего около 800 километров, – заняла у нас три дня.
Племя народа дасанеч. Железо вместо шкур
Племя дасанеч живет прямо на границе Эфиопии и Кении, и чтобы попасть туда, нужно проходить дополнительный пограничный контроль. Геополитика создает определенные сложности и для местных: в соседней Кении больше пригодных для выпаса коров земель, но их туда не пускают пограничники, а главное занятие дасанеч – именно скотоводство. Живут они в переносных шатрах сферической формы и меняют стоянки, как только заканчивается вода и редеет трава на пастбище. Правда, в последнее время все больше племен предпочитают оседлый образ жизни, осваивают земледелие и продают горожанам дрова.
Контакты с городскими не ограничиваются только торговлей: на окраине поселения на фоне ряда шатров выделяется кирпичное здание школы, в которой работают волонтеры из города. Учиться дасанеч любят – и дети, и взрослые, но с организацией образовательного процесса имеются сложности. Когда окружившая нас детвора увидела рюкзак с канцеляркой, к нему тут же потянулись десятки рук. На помощь пришел подросток, который учится в школе и неплохо владеет английским: он выстроил всю ребятню в ряд и показал, кому именно следует вручить драгоценную ручку или блокнот, а кому – нет. Никакой дискриминации: как позже объяснил наш координатор-доброволец, презенты хотят получить все, он же проконтролировал, чтобы письменные принадлежности получили именно те, кто ходит в школу. Впрочем, никто не остался обиженным: сладости из России, которые достались всем, пользовались едва ли не большей популярностью.
Оборотная сторона связи с «большой землей» для жизни племени – это целые поля пластика, окружающие их поселение. Вместо детских игрушек – обломки офисной мебели. Крыши своих жилищ племя дасанеч теперь кроет не шкурами, а металлическими щитами, которые, по всей видимости, остались после строительства здания школы. Они долговечнее, но, в отличие от традиционных материалов, раскаляются под лучами солнца и совсем не пропускают воздух. В результате внутри царит невыносимая жара и духота.
Общее гнетущее впечатление от влияния благ современной цивилизации на жизнь племени усиливалось поведением проводника, человека весьма хитроумного и явно не чистого на руку, который договаривался с вождем о нашем визите. Желая произвести впечатление, он заставлял местных девушек танцевать, таскал их за волосы, чтобы показать особенности причесок жителей племени, предлагал без приглашения хозяев входить в жилища. Мы поинтересовались, не нужны ли племени фильтры для очистки воды – все-таки вода в реке, мягко говоря, непрозрачная, и может провоцировать вспышки эпидемий. На что наш сопровождающий гордо ответил: «Я активно пытаюсь адаптировать дасанеч к настоящей цивилизованной жизни, но к этому они еще не готовы». Окинув взглядом пластиковое поле «настоящей цивилизации», мы решили не спорить. Однако и на предложение проводника отдать фильтры лично ему, чтобы он, по собственным словам, передал их тем племенам, которым они действительно нужны, ответили отказом.
Племя народа мурси. Эпидемии, войны и шрамы
Мурси живут на границе Эфиопии с Южным Суданом, известны своей воинственностью и даже кровожадностью. Оружие – в свободном обращении: мурси покупают его у сопредельного государства, а власти Эфиопии закрывают на это глаза. Дело в том, что племя неофициально помогает погранслужбе: из-за труднодоступности граница охраняется плохо, а местные готовы открыть огонь на поражение в сторону любого, кто осмелится проникнуть на их территорию. Если же у мурси отобрать автоматы, то их самих завоюют южносуданские племена, где за оборотом оружия вообще никто не следит. Основной род занятий племени – все то же скотоводство, с недавних пор – земледелие и всегда… война. Мурси враждуют со всеми вокруг: и с соседями, и с соплеменниками. Свои тела они украшают шрамами, и некоторые узоры разрешается нанести только отличившимся на войне, например, тем, кто убил врага.
До последнего момента было непонятно, удастся ли нам посетить племя. Дело в том, что за пару дней до нашего приезда они убили сотрудника эфиопской полиции за то, что тот отказался отдать им свой автомат. По региону, где живут мурси, то и дело носились военные патрули в поисках виновных, а что за настроение царило в самом племени, оставалось загадкой. Всю дорогу водитель-христианин неустанно крестился, выставив на приборную панель автомобиля иконку Святого Георгия, а ближе к пункту назначения наша команда пополнилась вооруженным телохранителем, который не отходил от нас ни на шаг.
Вопреки опасениям, жители племени встретили нас дружелюбно. Мужчины с автоматами по указу вождя быстро ретировались, женщины продолжали заниматься своими делами, а дети огромной толпой следовали за нами по пятам. В этом племени связь с «большой землей» сведена до минимума: о ней напоминали только автоматы и… чайник, стоящий на огне. Все орудия труда, которыми пользуются местные, сделаны из камня, дерева и глины.
Знамениты мурси еще и экстравагантным даже для здешних мест обычаем себя украшать: кроме нанесения шрамов на тело, местные женщины вставляют в нижнюю губу огромные деревянные диски. Чем больше диск – тем более завидной невеста считается среди мужчин племени. Существует легенда, что появление такой традиции стало вынужденной мерой: несколько веков назад женщины калечили себя для того, чтобы их не забрали в рабство. Насколько это соответствует действительности, мы не знаем – как бы то ни было, сейчас на их свободу не посягает никто, а из уродливого недостатка диск в губе превратился в предмет гордости. Точнее, нижняя губа, как и прежде, растянута у большинства женщин в племени, однако диски вставляют они исключительно по праздникам.
От местных при помощи нашего проводника – а здесь вообще никто не владеет английским, – мы узнали о еще одной функции скарификации. Оказывается, некоторые шрамы делаются не для красоты, а в медицинских целях. В самом нежном возрасте детям под кожу вживляются личинки опасных насекомых, чтобы впоследствии у человека выработался иммунитет к инфекциям. Насколько такие «прививки» эффективны, трудно сказать, но, во всяком случае, этой традиции не одна сотня лет. С другой стороны, мы прибыли в племя в разгар очередной эпидемии: абсолютно все жители племени кашляют, страдают от насморка, истекают потом, а многие, разбитые болезнью, даже не в состоянии работать – просто лежат под деревом и ждут, когда им полегчает.
Проводник строго-настрого запретил предлагать лекарства: неизвестно, как привычные нам медикаменты могут повлиять на иммунитет местных в долгосрочной перспективе. Впрочем, он вообще крайне скептически отнесся к любым нашим инициативам передать мурси что бы то ни было. По словам сопровождающего, эти люди живут ровно так, как жили на протяжении всей своей истории, не стоит нарушать их уклад даже в мелочах, поскольку любое новшество извне может оказать на них серьезное влияние и лишить возможности существовать независимо от внешней поддержки. Перед отъездом к нам подошел вождь и попросил в качестве сувенира оставить ему головной убор. Как и везде, желание главы племени – закон, и о нашем общении жителям племени теперь будет напоминать бейсболка с логотипом Русской Гуманитарной Миссии, увенчивающая голову их предводителя.
Всё время, что мы оставались в племени, и водитель, и проводник, и телохранитель были крайне напряжены, хотя в остальное казались нам абсолютно безмятежными. Распрощавшись с мурси, мы попросили у провожатых дать нам возможность умыться и предпринять профилактические меры, чтобы не увезти с собой загадочную болезнь, но ответом нам было лаконичное: «Потерпите немного». Только километров через 20 нам разрешили выйти из машины, а на лица наших спутников вернулось прежнее умиротворение.
Племя народа хамер. Люди против пластика
Племя хамер живет ближе всего к Турми – единственному городу в этой части Эфиопии. Соседство выглядит довольно гармоничным: городские со своим уставом к ним не лезут, зато сами жители племени охотно посещают город, чтобы прикупить полезную в быту мелочевку или получить медицинскую помощь. А вот к образованию относятся крайне скептически, дети школы не посещают. Наш проводник, выходец из хамер, по собственным словам, хотел учиться так сильно, что ему пришлось сбежать из племени, жить на улице и выпрашивать мелочь у прохожих, чтобы купить тетрадку и ручку. Спустя пару лет юноша нашел применение своим знаниям: стал организовывать экскурсии для туристов в свое родное племя, которое приняло юношу назад, убедившись, что учеба его не испортила. Сейчас он продолжает учиться и мечтает накопить денег на школьную форму, чтобы не выделяться среди остальных учащихся.
Как и во всех остальных племенах, жизнь хамер неразрывно связана со скотоводством: размером стада определяется богатство семьи, а умение удержаться на спине быка составляет неотъемлемую часть обряда инициации мальчика в мужчину. В определенном смысле жители племени остаются вечно молодыми: они не ведут летоисчисление и банально не знают, кто из них сколько лет уже прожил. Рассказывали, будто в племени существует необычная традиция: женщины упрашивают специально обученных мужчин, чтобы те их избили плетьми. Считается, что оставшиеся после такой экзекуции шрамы на спине сообщают потенциальным женихам о том, какими кроткими и терпеливыми женами они будут. Возможно, отдаленные ветви хамер все еще следуют такой традиции, но на спинах женщин племени, которое мы посетили, никаких следов побоев не наблюдалось.
Первое, что бросается в глаза при посещении племени хамер, – это чистота. Ни органического мусора, ни пластика – ничего лишнего в поселении не валяется. Как мы выяснили, пластмассовый мусор здесь считается злом чуть ли не на сакральном уровне. Жители племени используют в быту пластиковую тару и прочие полезные пластмассовые приспособления, но, как только они приходят в негодность, то сразу же сжигаются или возвращаются в город – туда, откуда пластик и пришел.
В поселении опеку над нами взяли дети: ухватив нас за руки и ловко перескакивая через колючки, они отвели нас к месту своих игр, туда, где растет Пустынная роза – так здесь называют высокий кустарник, усыпанный крупными красивыми цветами. В качестве благодарности за гостеприимство они получили сладости и воздушные шарики, прикупить которые нам посоветовал проводник. Пока мы разговаривали со взрослыми, детвора расселась вокруг и начала петь. Как рассказали взрослые, так они каждый вечер провожают солнце, а в своих песнях желают благополучия себе и окружающим.
С момента первой экспедиции антропологов, состоявшейся только на рубеже 70-80-х годов прошлого столетия, племена, населяющие долину нижнего течения реки Омо, время от времени привлекают внимание гуманитарных организаций. Но нельзя сказать, что экспедиции в этот регион носят систематический характер. Туристы здесь всегда были редкостью, а после начала пандемии Covid-19 и вовсе практически исчезли. Информация о гуманитарных миссиях очень разрозненна, а на местах ничто не указывает на то, что они ведут здесь какую-то активную деятельность. Жители племен припоминают, хоть и с трудом, что какие-то люди несколько лет назад жили здесь несколько недель, собирая сведения об их быте. Скорее всего, это были антропологи. Но по-настоящему крупное исследование предпринималось здесь в последний раз еще в 1990-е годы. Немецкие специалисты тогда собирали истории о жизни женщин в племенах мурси. Венцом их труда стала выставка, повествующая о том, как угнетены женщины в обществах родоплеменной формации. Откровенно говоря, такой манифест «новой этики» мало вписывается в устоявшиеся веками и закрепленные обстоятельствами правила жизни в этих местах, но он хотя бы не наносит очевидный вред, такой, как пластик или огнестрельное оружие.
Мы же по итогам путешествия столкнулись с рядом непростых вопросов, связанных с тем, какого рода гуманитарная поддержка нужна местным жителям и нужна ли она вообще.
Так, племя дасанеч произвело гнетущее впечатление: с одной стороны, им доступны медицинская помощь и возможность учиться. С другой – попытки приобщить местных к привычному нам укладу привело к тому, что их поселение утопает в мусоре, а традиционный и самодостаточный образ жизни стремительно забывается. Сможет ли это племя выжить автономно, без подпитки благами «большой земли»?
Племя мурси, напротив, отвергает любое влияние на свою жизнь. Да, они сохраняют свои традиции и идентичность, но это происходит ценой бесконечных войн и вспышек эпидемий, уносящих сотни человеческих жизней.
Хамер запомнились нам как племя, наладившее наиболее гармоничное сосуществование с современным миром: они могут получать и медицинскую, и любую другую помощь, но сами решают, что именно им нужно, не позволяя вторгаться в свою жизнь с чуждыми им порядками. Наверное, это и есть та модель взаимоотношений, которая оптимально подходит для взаимодействия с таким неоднородным по своему укладу жизни населением долины нижнего течения реки Омо.
Игнат Матейкин
