РГМЖурнал
Благотворительность — дело многогранное. Оно объединяет тысячи россиян разных профессий и возрастов. Все эти люди сталкиваются с трудностями, но упорно идут дальше. Ради чего? Мы решили поговорить с теми, кто помогает нам помогать.
Русская Гуманитарная Миссия уже несколько лет сотрудничает с Фондом “Доктор Лиза”. Он был создан в память об известном враче, филантропе и просто женщине с большим сердцем — Елизавете Глинке. Вместе с Фондом мы не один раз доставляли гуманитарную помощь в Сирию и Нагорный Карабах. Но “Доктор Лиза” работает с нуждающимися не только в горячих точках.
“Мы умеем работать с первых минут ЧП”
Официально в фонде “Доктор Лиза” работает всего пять человек: директор, два врача и два соцработника. Это очень маленькая, но в то же время очень большая организация. Ей помогают шесть десятков постоянных волонтёров и безграничное число неравнодушных людей.
— Если мы говорим нашим добровольцам, что, например, случилось наводнение в Забайкалье и кто-то из нас туда поехал, можно быть уверенным: на месте его встретят, дадут список тех, кому нужна помощь и так далее, — рассказывает Наталья Авилова. — Так было, когда в Ливане произошёл взрыв, в Сирии, в Донбассе. И когда в Карабахе война началась.
В Карабах в прошлом году Наталья приехала уже с опытом. Ведь она уже была здесь в 2010-м еще в качестве помощницы Елизаветы Глинки. Фонд «Справедливая помощь», который возглавляла Елизавета Петровна, регулярно выезжал в горячие точки, хотя основной их работой всегда была поддержка бездомных в Москве. Каждую неделю волонтёры приезжали на Павелецкий вокзал, раздавали еду и лекарства, оказывали нуждающимся бесплатную юридическую и медицинскую помощь. В 2010 году Глинка объявила сбор для пострадавших от лесных пожаров, в 2012-м – в пользу жителей затопленного Крымска. Так работа доктора Лизы стала разноплановой. И Наталья Авилова сегодня продолжает её дело уже в новом фонде, но в том же ключе.
— С тех пор, как Лиза погибла, мы пытаемся найти объяснение, про что она была, какую миссию выполняла и какой путь нам продолжить, — рассуждает Наталья. — Мы с её мужем Глебом (председателем Совета фонда “Доктор Лиза”) нащупали один очень тонкий момент. Есть большие системные благотворительные фонды. Они собирают огромные деньги, помогают тысячам людей. Думаю, их работа сопоставима с иным государством. А есть маленькие организации. Они выполняют функцию даже не благотворительности, а милосердия. В нашей работе главное — не собрать как можно больше денег, а собрать как можно больше неравнодушных людей, привлечь других к помощи ближнему, показать, что такое милосердие, научить, как правильно кормить бездомных, перевязывать раненых, доставлять гуманитарную помощь.
И фонду это удаётся: собирается много людей, причём совершенно разных профессий. Это не только врачи – среди добровольцев есть журналисты, бизнесмены, топ-менеджеры, депутаты Госдумы.
— Когда было наводнение в Иркутской области, нам нужно было срочно доставить туда инсулин для нескольких больных, а это же не просто ампулы — это и холодильники, и хладоэлементы, — и кто-то из депутатов, летевших в зону ЧП, перехватил у нас это всё, — говорит Авилова. — Через три-четыре дня поставки на местах наладились, но особенность нашего фонда как раз в том, что мы умеем работать с первых же минут ЧП.
Оперативность – один из приоритетов работы фонда. Сделать всё возможное, чтобы, не теряя ни минуты, приступить к делу – идет ли речь о непосредственной помощи на месте или доставке срочного груза. И у ребят получается. Кто-то скажет – везение и связи. И то, и другое, а еще – упорство и колоссальный опыт, приобретенный иногда слишком большой ценой. Так или иначе, процесс оказания экстренной помощи отработан четко.
— Возьмём Карабах, — продолжает Наталья. — В ноябре 2020 года, когда обстановка успокоилась после военного конфликта, очень многие организации стали там оказывать помощь. Но в октябре были единичные фонды, которые смогли найти опору, людей на местах, которым можно доверять, договориться с чиновниками, проработать этот коридор — ведь дороги заминированы, кругом обстрелы, машины не ходят.
В Донбасс я бы возила грузы в десять раз чаще, чем сейчас, если бы мне не нужно было заполнять по 40-50 листов документов в пять-шесть разных ведомств, получая разрешения, собирая сертификацию качества, взвешивая, пакуя и так далее. Этот алгоритм ещё и меняется два-три раза в год, всегда есть риск встать на границе.
Помощь Донбассу тоже началась ещё при Глинке. С самого начала конфликта на юго-востоке Украины её команда отправляла в ДНР и ЛНР лекарства и необходимые вещи, а на обратном пути старалась вывезти детей из зоны обстрелов. В 2015 году началась российская военная операция в Сирии. Елизавета Глинка неоднократно ездила туда с гуманитарными миссиями — занималась доставкой и распределением лекарств, организацией оказания медицинской помощи мирным жителям. 25 декабря, буквально за неделю до наступления нового 2017-го, доктор Лиза погибла в авиакатастрофе под Сочи. Она летела в Сирию с партией лекарств для университетского госпиталя Тишрин в Латакии.
“Совершенно семейная атмосфера: даже у машины “скорой” есть погоняло”
После смерти Глинки руководство её «Справедливой помощи» сменилось. Часть команды покинула организацию. Наталья Авилова, которая была правой рукой Елизаветы Петровны, вместе с её мужем Глебом создала новый фонд — «Доктор Лиза». Сотрудников в нём немного, и подопечные обращаются к ним запросто, без отчеств: доктор Лера, Петрович, Люба, Юлька.
— У нас собралась вся старая команда, — объясняет Наталья Авилова. — Петрович — он и был всегда Петрович (Сергей Курков, врач-онколог. – Прим. ред.). Наша медсестра Юлька была с Лизой знакома ещё до всех фондов: она ухаживала за Лизиной мамой в реанимации больницы им. Бурденко, и настолько понравилась тогда, что одной из первых получила приглашение в фонд. Батя, Николай Беляков, который с Глинкой был во всех горячих точках, сейчас, к сожалению, лечит сердце и не может каждый день нам помогать, но всё равно всегда готов поддержать. Доктор Лера есть, Валерия Пинигина. Меня Глинка часто называла медсестрой из Питера, а теперь зовут просто “босс” или “шеф”. Даже у машины “скорой”, которую нам недавно подарил депутат Леонид Слуцкий, есть погоняло “Петровна”.
Интересно, что и сама Глинка не любила формальных обращений. До того, как появилось легендарное уже «доктор Лиза», она просила называть ее просто — Петровна.
— В нашем фонде действительно совершенно семейная атмосфера, когда нет никаких должностных обязанностей и уж тем более рангов, — продолжает Авилова. — Такие семейные прозвища, фишки просто поддерживают, мы фактически бесплатно работаем. У пятерых сотрудников фонда зарплаты по 40 тысяч рублей, а на эти деньги ведь и квартиры надо снимать, и вообще жить. Но при этом люди бегут сюда! А добровольцы и вовсе бесплатно приходят, но все с желанием!
Вот есть, например, прекрасный Мина — студент, который недавно приехал из Египта и искал организацию, которая приняла бы его в ряды волонтёров. Он уже опытный: на родине собирался с единомышленниками и кормил беспризорников. Но всё равно без обучения нельзя. Мина прошёл нашу подготовку и уже больше месяца ездит на вокзал, помогает нуждающимся в Москве. По улыбке на его загорелом лице видно, что парень счастлив возможности делать что-то хорошее.
Идея помогать бездомным появилась у Елизаветы Глинки ещё до создания «Справедливой помощи». В 2005-м начала вести блог в «Живом Журнале», писала о своей работе, о паллиативных больных, собирала их истории и просьбы о помощи. Скоро собралась немаленькая аудитория, Глинка довольно быстро стала «тысячником». Сейчас бы сказали, что это – личный бренд. И он живёт даже после ухода самой Елизаветы Петровны. Теперь «Доктор Лиза» — название нового фонда. Однако оказалось, что объединяет людей не только раскрученное словосочетание.
— Если бы вы меня спросили в 2018 году, когда мы только основали этот фонд, я бы ответила, что без её имени собрать людей практически невозможно, — рассуждает Наталья Авилова. – Потому что мы хотели учить людей милосердию, работе от сердца к сердцу. Мы объясняли, почему нельзя это делать за бюджетные или грантовые деньги, нужны именно частные пожертвования: пусть лучше бабушка принесёт нам баночку варенья, а студент — курточку. В начале 2018-го я бы сказала, что без названия “Доктор Лиза” (и спасибо большое семье и друзьям Елизаветы Петровны, что разрешили использовать её имя) мы бы так не смогли.
Спустя три года директор фонда смотрит на ситуацию совсем по-другому. С началом пандемии благотворительная организация оказалась в совершенно новых условиях. Люди массово оставались без работы и не знали, где возьмут денег. Из-за эпидемиологических мер бездомные не могли найти ни хостела, ни приюта. Дел у добровольцев стало больше, условия сложнее – как, например, заставить голодных людей на вокзале соблюдать социальную дистанцию в очереди за тарелкой горячего супа? Но этот опыт придал фонду уверенности, говорит Авилова.
— Сейчас я понимаю, что если по каким-то причинам в будущем наш фонд будет называться “Избушка”, “Шишка” или как угодно ещё, ничего не изменится. Мы можем делать своё дело. Наверное, на мою уверенность повлияла не только пандемия. Я успела за эти годы почитать дневники Елизаветы Петровны, её ЖЖ, вышла прекрасная книга Глеба Глинки, несколько документальных и художественных фильмов. Благодаря этому мы можем уже её словами и своими собственными объяснить людям нашу идею и их привлечь.
“Сюда приходят не за благодарностью”
Сегодня фонд «Доктор Лиза» работает сразу по нескольким направлениям. Это и адресная помощь бездомным, людям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, и помощь паллиативным пациентам, и гуманитарная помощь детям в условиях военных конфликтов или стихийных бедствий. И как добровольцами становятся люди совершенно разных профессий, так и среди подопечных бывают инженеры, врачи, артисты.
— Один актёр сыграл больше 500 ролей, но так получилось, что за 10 лет он скатился: попал в беду, не смог выкарабкаться сам, друзья подвели, родных не оказалось, — делится директор фонда. – У нас был прекрасный Серёжа: жена, двое детей, но жили плохо и решили развестись. Квартиру оставил жене, сам переехал в съёмную, а потом заболел агрессивной карциномой, стал терять сознание. С работы уволили, платить за жильё стало нечем. Человек оказался на улице, ночевал на вокзале — украли паспорт и полис. И это всё за один год. Мы пристроили его в хоспис, почти успели восстановить паспорт, но на прошлое Рождество Серёжи не стало. Накануне он сказал нашим врачам, что дни в хосписе были самыми счастливыми за год, потому что есть еда, кровать и крыша над головой. В числе наших подопечных могут оказаться люди, которые просто вовремя не нашли опору. Очень часто это могут быть матери или отцы, которых били собственные дети, и они решили, что лучше уж жить на улице.
К таким историям нужно быть готовым. Именно поэтому волонтёры, прежде чем приехать на вокзал или в горячую точку, проходят серьёзную подготовку (и медицинскую, и психологическую). Много лет назад с этим столкнулась и сама Наталья:
— Когда я пришла впервые на вокзал, доктор Лиза уточнила: “Ты же пресс-секретарь? Бери блокнот, иди опрашивать бездомных” (Авилова действительно до фонда работала Советником Сергея Миронова в Совете Федерации и была его пресс-секретарем в партии «Справедливая Россия» — прим.ред.). Это была проверка, сможешь ли ты быть близким по духу, принять этих людей, вызвать у них доверие. Главное, что тогда проверялось — смогу ли я всё это делать, не задев их достоинства. Потом из этих интервью мы сделали выставку “Домой”, это были большие портреты бездомных и их истории. Они выставлялись даже в Совете Федерации, и слёзы наворачивались у некоторых сенаторов, которые вдруг увидели, что бездомный — это не всегда куча рваных тряпок, забулдыга или бывший зэк.
После начала пандемии и принятия новой конституции, где волонтёров прописали отдельной строкой, добровольцев стало больше, но задерживаются только те, кто по-настоящему готов. Безвозмездная работа иногда оказывается тяжёлой и неблагодарной, правда, людей из фонда это не останавливает.
— А мы сюда приходим не за благодарностью, — легко объясняет Наталья Авилова. Я разгрузила, например, пару машин с коробками — моё тело мне благодарно, уже достаточно. Более того, мы готовы к тому, что подопечные не скажут добрых слов. У нас даже есть постоянные товарищи, которые приходят “попить кровь”: считают наши деньги, выражают недовольство. Мы договорились общаться с ними по очереди, но никто не обижается.
У нас не задерживаются люди, ждущие медалей и наград. Если бы меня и вызвали на награждение, я бы ответила: извините, у меня сегодня выезд на вокзал. Конечно, сообщество НКО огромно! Есть организации, в том числе, Русская Гуманитарная Миссия, которые достойны всех медалей, но бывает и несправедливое распределение наград. Хочется, чтобы добровольцы всегда знали, что может быть по-разному, и всё равно шли помогать.
В тот момент, когда силы заканчиваются, обязательно появится человек, который скажет тысячу добрых слов – заверяет Наталья Авилова. И это всё окупает! А от профессионального выгорания спасает только один способ, который все в фонде знают:
— Когда понимаешь, что за историей и проблемами не видишь человека, когда технические вещи вроде «давайте паспорт», «принесите справку» перекрывают личное — пора в отпуск! Формальности и бумаги, конечно, приходится заполнять, но мы иногда можем пойти не по инструкции: например, обезболить человека прямо на вокзале, а не ходить четыре дня по больницам в попытках пристроить его. Главное — помочь.
